Лютая зима [= Отмороженный] - Дэн Симмонс

Не сводя взгляда с лиц Марионеток, смутно угадывавшихся сквозь густой снег, Курц извлек завернутые в бумагу столбики четвертаков и затем, один за другим, развернул свертки с монетами и беззвучно пересыпал их в мешочек, получившийся из пары носков. Закончив с этим делом, он положил свой импровизированный кистень в карман полупальто. Принимая во внимание, что у Марионеток наверняка имелись пистолеты или автоматы (а может быть, и то и другое), на равную схватку можно было не рассчитывать.

От стойки отошел полицейский с эмблемой города Буффало. В руках у него был поднос с хот-догами. Полицейский был один; одетый в форму, вооруженный, грузный человек. Вероятно, он возвращался домой после дневной смены. Он выглядел усталым и подавленным.

Спасен,– почти без иронии сказал себе Курц.

Полицейский поставил поднос на столик и удалился в туалет. Курц выждал тридцать секунд, а затем надел перчатки и отправился следом.

Офицер[4]стоял возле единственного писсуара и даже не подумал обернуться, когда в туалет кто-то вошел. Курц прошел у него за спиной, как будто хотел войти в кабинку, вынул из кармана самодельную дубинку и с силой ударил полицейского по голове. Офицер застонал, опустился на пол, но удержался на коленях. Курц нанес второй удар.

Склонившись над потерявшим сознание полицейским, он вынул у него из кобуры длинноствольный служебный револьвер 38-дюймового калибра,[5]отцепил от пояса наручники и тяжелую дубинку. Затем он вытащил из кармана рацию и разбил ее ударом каблука. После этого он сорвал с полицейского форменную куртку.

Заднее окно находилось в кабинке. Расположенное довольно высоко, оно было затянуто металлической сеткой и явно не предназначалось для того, чтобы его когда-нибудь открывали. Прижав куртку полицейского к окну, чтобы приглушить звук, Курц разбил стекло и сорвал металлическую сетку с проржавевших гвоздей. Встав на унитаз, он подтянулся, протиснулся в маленькое окошко и упал в снег совсем рядом с большим мусорным баком.

Сначала осмотреть восточную сторону. Засунув револьвер полицейского за пояс, Курц обошел ресторан сзади и посмотрел на восточную стоянку автомобилей. Марионетка по имени Кёрли расхаживал взад-вперед позади немногочисленных автомобилей и размахивал руками, чтобы не дать им замерзнуть. В правой руке он держал полуавтоматический «кольт» 45-го калибра. Курц выждал, пока Кёрли повернулся к нему спиной, быстро, но бесшумно подошел сзади и с силой огрел коренастого коротышку по голове дубинкой, налитой свинцом. Затем он сковал руки Кёрли за спиной наручниками и, оставив его лежать в снегу, обошел ресторан с передней стороны.

Мо вскинул голову, узнал Курца и кинулся бежать, на ходу пытаясь вытащить оружие из-под толстого пуховика. Курц в несколько шагов догнал его и ударом дубинки свалил в снег. Выбив пистолет из руки Мо, он взглянул на стеклянные двери ресторанчика «Хот-доги Тэда». Ни один из служащих, стоявших за пустым прилавком, пока что ничего не заметил. По дороге за это время не проехала ни одна машина.

Взвалив Mo на плечо, Курц продел руку в кожаную петлю, предоставив дубинке свободно болтаться на руке, вынул из-за пояса «кольт» 38-го калибра и вышел к западной стороне здания.

Лэрри, вероятно, что-то почувствовал. Он стоял возле «Вольво» Курца и с тревогой заглядывал в окна. В руке он держал «мак-10». Курцу приходилось слышать от других, что Лэрри всегда прямо-таки молился на оружие, обладающее серьезной огневой мощью.

Держа Мо на плече, Курц поднял «кольт» и трижды выстрелил в Лэрри: в туловище, в голову и снова в туловище. Третья Марионетка рухнула наземь, автомат покатился по обледеневшему асфальту и очутился под стоявшим спортивным автомобильчиком с поднятым верхом. Падающий снег несколько приглушил выстрелы. Во всяком случае, никто не кинулся к дверям или к окну, чтобы посмотреть, что случилось.

Не снимая Mo с плеча, Курц поднял за воротник тело Лэрри, закинул обоих на заднее сиденье, завел мотор и переехал на восточную стоянку. Кёрли начал приходить в себя. Он стонал и вяло дергал скованными за спиной руками. Никто не успел его обнаружить.

Курц остановил автомобиль, вышел, поднял Кёрли и бросил стонущую Марионетку на заднее сиденье рядом с его приятелями: одним мертвым и одним все еще не пришедшим в сознание. Закрыв за Кёрли дверь, он обошел машину кругом, к двери водительского места, которую оставил распахнутой, сел за руль и поехал по Шеридан-драйв в направлении к Янгмэнской скоростной автомагистрали.

Магистраль была скользкой, как каток, но Курц разогнал «Вольво» до шестидесяти пяти миль в час и лишь после этого оглянулся назад. Тело Лэрри на повороте швырнуло к двери, и та приоткрылась. Mo все еще валялся без чувств, привалившись к Кёрли, а Кёрли тоже пытался сделать вид, что к нему еще не вернулось сознание.

Курц со звонким щелчком взвел курок полицейского револьвера.

– Открой глаза, или я тебя пристрелю, – мягким, почти ласковым голосом проговорил он.

Глаза Кёрли широко раскрылись. Он тут же раскрыл рот, чтобы что-то сказать.

– Заткнись! – прикрикнул Курц и кивнул на Лэрри. – Вышвырни его вон.

Бледное лицо недавно освобожденного преступника побледнело еще сильнее.

– Долбаный Христос. Я не могу…

– Вышвырни его, – повторил Курц. Он окинул беглым взглядом дорогу впереди, а затем снова повернулся и наставил «кольт» в лицо Кёрли.

Опираясь на скованные наручниками за спиной запястья, Кёрли плечом оттолкнул Mo, закинул ноги на сиденье и вытолкнул Лэрри из двери. Ему пришлось дважды пнуть труп, прежде чем тот вывалился. В салон ударил порыв морозного воздуха. Очевидно, из-за снежного бурана движения на Янгмэнской магистрали почти не было.

– Кто заказал вам мое убийство? – спросил Курц. – Только будь осторожен. У тебя не так уж много вариантов правильного ответа.

– Иисус Христос, – простонал Кёрли. – Никто нас не нанимал. Я даже не знаю, что ты за х… такой. Я даже…

– Неправильный ответ, – оборвал его Курц. Он кивнул на Mo и на открытую дверь, за которой со страшной скоростью мелькала обледеневшая мостовая.

– Иисус Христос! Я не могу… он еще живой… послушай, пожалуйста…

Машина въехала на чуть заметное искривление дороги, и ее повело в сторону. Следя одним глазом за зеркалом заднего вида, Курц выровнял машину и снова обернулся назад, нацелив пистолет теперь в промежность Кёрли.

– Валяй, – приказал он.

Когда Кёрли подтолкнул Мо к открытой двери, тот начал приходить в чувство. Бьющий в лицо ледяной ветер вернул этому крупному и сильному мужчине вполне достаточно сознания для того, чтобы он ухватился за сиденье, намереваясь бороться за свою бесценную жизнь. Кёрли посмотрел на пистолет в руке Курца и обеими ногами – одной в лицо, а другой в живот – изо всей силы пнул Мо. Мо вылетел в ночь и с отчетливо слышимым влажным звуком шлепнулся на асфальт.